613171052 
CHARACTER
1. Полное имя и возможные прозвища.
Kishitani Shinra / Кишитани Шинра; прозвищами обделён. Впрочем, слова «подпольный/странный доктор» и «очкарик» чаще всего относятся именно к нему.
- пол: мужской.
- возраст и дата рождения: второе апреля 1986; двадцать семь лет.
2. Принадлежность.
К группировкам не принадлежит.
3. Внешние данные.
Самые лаконичные из когда-либо звучавших описаний Шинры: «Имеет вид интеллектуала» и «Выглядит совершенно чокнутым». «Интеллектуальности», вероятно, придают очки, чья практичная и ни капли не декоративная функция кажется очевидной, а также умение принимать серьёзный вид в действительно серьёзных ситуациях; «чокнутость» же – следствие некоторой внешней неряшливости (в меньшей степени) и поведения во все случаи, не относящиеся к первому (в большей). И халата, разумеется.
Впрочем, никакой яркости в его внешности всё равно не наблюдается. Чёрные, немного длинные для мужчины волосы, коим уделяется минимум (но уделяется-таки) внимания, чёрные же неширокие от природы брови, тёмно-серые глаза, очки в чёрной оправе, не привлекающая хоть какого-либо внимания одежда под халатом, отсутствие всяческих родинок/шрамов на лице и прочих находящихся на виду частях тела – и, не носи он медицинский халат 24/7 и веди себя в соответствии с общепринятым понятием нормального, был бы этаким среднестатистическим японским гражданином. Причём из категории несколько щуплых и физически слабых: при росте в сто семьдесят восемь сантиметров вес не превышает шестидесяти килограммов, а все физические нагрузки ограничиваются тычками и ударами Сэлти да пробежками «когда надо». Как следствие, выносливости особой тоже не наблюдается, хотя при необходимости может удирать с завидной резвостью, обгоняя даже голодных журналистов, чующих сенсацию.
Внешний возраст соответствует фактическому, но если ошибаются, то, как правило, не в бОльшую сторону.
- отличительные черты, привычки:
Белый халат. Постоянный белый халат. Вездесущий белый халат. Медицинский, разумеется. Пока нормальные врачи снимают его по выходу из больницы, Шинра неразлучен с ним даже дома. Следует так же отметить, что рабочий халат и все прочие между собой разделяет, памятуя о гигиене. Логичность? Да кому она нужна, в самом деле, когда аргументом выступает Сэлти. Или, если уточнять, её чёрный костюм мотоциклиста: по признанию самого Шинры, он носит белый халат, дабы быть ей контрастом, и вместе они были этакими светом и тенью.
В манере речи же без труда выделяется одна характерная закономерность: широко употребляет в повседневной устной речи слова, более свойственные речи письменной, но в минуты волнения сложность произносимых слов резко уменьшается.
4. Характер и темперамент.
На первый взгляд Шинра производит впечатление довольно нелепого, но приветливого молодого человека. При знакомстве он будет дружелюбно вам улыбаться и весело вести светскую беседу – если, конечно, ваше знакомство состоялось не «по делу».
Впрочем, если учитывать, что он выходит из дома только на работу, а интернет для общения не использует, можно сказать, что подобный вариант автоматически причисляется к области «из параллельной вселенной».
В таких условиях Шинру сложно назвать общительным, его круг общения состоит исключительно из Сэлти, остальные контакты обусловлены причинами вроде работы или иных серьёзных вещей, все прочие причины возникают крайне редко и затрагивают, как правило, лишь друзей Сэлти. И подобное положение дел его более чем устраивает; пожалуй, он просто не шибко нуждается в большем количестве людей вокруг себя.
Ну, тем меньше тех, кто зовёт его извращенцем.
Тем не менее, ошибкой будет сказать, что количество этих людей хоть как-то задевает или волнует младшего Кишитани. Он чувствует себя комфортно не когда о нём говорят хорошие вещи, а когда он является тем, кем он является – то есть всегда. Чрезмерно узкий круг общения может быть огромным плюсом, если ты не хочешь зависеть от чужого мнения, и для Шинры он, пожалуй, имеет весьма большое значение, хотя он не выглядит осознающим данный факт. Подпольный доктор, который просто наслаждается жизнью – возможно, это и кажется несколько странным, но жителям Икебукуро к странностям не привыкать.
Впрочем, если бы Шинру не устраивала его жизнь, он бы ею не жил. Этот почти лишённый амбиций человек обладает, тем не менее, завидными упрямством и настойчивостью, без труда перерастающими в навязчивость и нахальство, но почему-то не выкрикивает лозунгов вроде «Я сделаю это, несмотря ни на что!», а просто… делает. И делает довольно естественно – так, что кажется, будто по-другому он поступить просто не может. Подобная линия поведения для него элементарно в порядке вещей, хотя он и осуществляет её сознательно. Впрочем, большинству эта его черта жизнь лучше не сделала: он действительно чрезмерно навязчив, если ему что-то от вас надо (причём материальность «чего-то» не является обязательной), и не всегда ясно, понимает он это или не очень. Понимает, но…
Да, ему всё равно.
«Это же эгоистично».
Бесспорно.
Шинра действительно может казаться довольно приветливым со своей нередкой улыбкой и жизнерадостной манерой речи, несмотря на малую общительность, он может и безвозмездно помочь, если будет необходимость, но внимания к вашей тонкой душевной организации от него ждать не стоит. Порой он не посмотрит и на то, что вы имеете значительное влияние в кругах, которые могут оказать влияние и на него, либо умело размахиваете кулаками, хотя, следует признать, имеет представление о том, с кем шутить можно, а с кем не очень. Впрочем, и «шутки» у него довольно безобидные: довольно прямолинейное замечание, заглаживаемое при необходимости, либо верчение вокруг с расспросами и рассказами, происходящее лишь с людьми, объединёнными одной-единственной чертой.
Противоестественность. Нет, не та противоестественность, что педофилия, инцест или гомосексуальность.
Жизнь младшего Кишитани с раннего детства полна лишь двух страстей, зато являющихся причиной каждого его действия: страсть влюблённого и страсть изучающего. Шинра относится как раз к тому виду деятелей науки, которые не отрицают мистику, а тянутся к ней. Он никогда не скажет: «Я знаю достаточно», - потому что убеждён, что мир всегда будет полон вещей, которые скептики будут отрицать, а он – мечтать изучить. Феноменальное для Шинры – красная тряпка для быка, и если он принялся рассуждать о природе подобных явлений, невольный его собеседник автоматически встаёт в один ряд с Йориком. Тем самым, который бедный, да, ибо в отклике на свои слова младший Кишитани не то чтобы сильно нуждается.
Впрочем, ему не чужды и рассуждения о более обыденных вещах. Свою точку зрения Шинра всегда может грамотно аргументировать, а выводы делает из конкретных фактов, в которых чувствует уверенность. Он не из тех, кто будет идти вперёд, зная, что на пути грабли; ему более свойственно просчитать маршрут в обход этих граблей, вычислить, когда за ними вернётся владелец, элементарно их подвинуть.
Вариант «положить на пути у той сволочи, которая их ему подкинула», кстати, автоматически отметается. Ввиду неагрессивности и немстительности он скорее прибегнет к одному из вышеперечисленных вариантов, но ежели они будут отсутствовать – внезапного приступа доброты не будет ровно так же, как самопожертвования.
Зато нельзя не отметить его эмоциональность. Нет, Шинра не истеричка, скорее, просто не относится к тем, что привык скрывать то, что чувствует, порой (но, естественно, не всегда) чрезмерно в это погружаясь и не будучи в состоянии объективно оценить происходящее. Причём относится это не только к чему-то положительному либо отрицательному: он с одинаковой откровенностью демонстрирует как радость, так и разочарование. Впрочем, его эмоции мобильны, и одно чувство легко сменяет другое под действием каких бы то ни было факторов.
Однако ни эмоциональность, ни болтливость не мешают ему уметь держать язык за зубами – довольно естественное следствие умения трезво мыслить. Хотя не говорить то, что говорить не стоит, он умеет с далёкого детства, и лучше всего это сумела оценить Сэлти, двадцать лет находящаяся в не очень счастливом неведении о местонахождении собственной головы – при наличии прекрасно осведомлённого сожителя. «Сожителя» же даже совесть не мучает.
И да, чертовски ревнивый собственник, который даже эту свою черту умудряется преподносить какой-то чересчур положительной. То пошутит удачно, то жертвой себя выставит, то промолчит, когда необходимо, а итог один: никто данной черты ему в укор не ставит. Хотя даже если бы ставили…
Искренне полагает, что бить детей – это плохо, да и вообще драться нехорошо, а в мире должны царить доброта и лепота, но да, продолжает при этом работать подпольным доктором, будучи способным весело на всё положить, если это серьёзно пойдёт вразрез с его интересами. Всё ж-таки наибольшую ценность для него представляют любовь и, несколько меньше, семья, что огромными буквами написано на его лбу, когда ему даётся повод об этом поговорить (а повод он может узреть где угодно). Выглядел бы романтиком, не имей он вид чокнутого.
5. История жизни.
«С тех пор, как Сэлти об этом узнала, она чувствовала, что с таким отцом Шинра никогда не станет нормальным, уважаемым человеком. И действительно, он им не стал».
(с) непосредственно ранобэ потому что ты наверняка забыл, а я свои обещания помню, да-да ;D
Спорить с Сэлти в этом плане сложно. Будучи сыном корабельного доктора, Кишитани Шинра впервые взял в руки скальпель, будучи четырёх лет отроду, ещё сомневающийся, но успокоенный энтузиазмом отца, кажется, абсолютно уверенного в целесообразности подобного доверия маленькому ребёнку - и, говоря откровенно, отсчёт стажа Шинры как действующего врача должен был начаться именно в этот момент, ибо в качестве ассистента он с тех пор выступал вплоть до начала самостоятельной практики. Рассуждения о законности этих действий выглядели бы крайне неуместно: Шинген об отсутствии оной был прекрасно осведомлён, но его, казалось, волновало это чуть менее, чем нисколько. Шинра и не возражал: в его воспитании момент уважения к закону просто-напросто не освещался.
Впрочем, непонятное нормальному человеку тогда, двадцать лет назад, не ограничилось медицинским инструментом в руке маленького мальчика. Тело, лежавшее на хирургическом столе, было обезглавлено, но живо реагировало на каждый надрез, несмотря на введённое обезболивающее.
Можно сказать, что первый крутой поворот судьба Шинры совершила именно в его четыре года.
Сэлти Стурлусон не была кем-то, кто должен существовать в этом мире; «чем-то», впрочем, её тоже не назвать. Ни одно живое существо не способно прожить без головы (за исключением растений и простейших, разумеется, но относить к ним Сэлти отдавало ещё большей шизофренией, чем могла себе позволить семья Кишитани), однако существу из кельтских легенд это совершенно не мешало не только поддерживать существование, но и передвигаться, обладать зрением, слухом и обонянием, уметь чувствовать и думать, обладать личностью и ставить себе цели. Поверят в это единицы, не начнут её опасаться ещё меньшее количество человек. Шинра превзошёл их всех: он влюбился, и это чувство не отпускает его на протяжении двадцати лет. Есть люди, которые могут похвастаться, что их первая любовь была в раннем детстве, а есть Шинра, со спокойствием заявляющий, что его любовь началась в то время и не собирается заканчиваться спустя два десятилетия.
Подобное не могло не повлиять на личность юного Кишитани, но, если позволите немного цинизма, было естественным её следствием. «Какая личность у четырёхлетнего ребёнка?» - справедливое возражение, но стоит пристальней взглянуть на его отца, и сей риторический вопрос окажется ещё менее уместным, чем имеющее место выше замечание о законности. Сэлти приехала в Икебукуро в поисках головы; каким образом она её потеряла? А что Шинген, коренной японец, делал в Ирландии? Этот странный человек даже вором был не совсем обыкновенным: они, как правило, не воруют головы мифических существ при помощи холодного оружия, обладающего отчасти собственным мнением, весьма, впрочем, специфичным. Мистика так и вертелась вокруг Шингена, собираемая им самим, он ею упивался с азартом исследователя, не слишком много значения придающего морали - и мог ли его сын пойти иной дорогой?
Шинра - отнюдь не копия своего родителя, но влюбиться в обыкновенную девушку и прожить с ней обыкновенную жизнь было бы для него столь же противоестественно, сколь нормально для девяноста девяти процентов населения планеты. Впрочем, нельзя и сказать, что он любит в Сэлти исключительно отсутствие столь важной части тела, как голова - это было бы очевидной ошибкой, но не обладай она ни одной подобной чертой - и дело едва ли ушло бы хотя бы дальше приятельства. Всё это заложено в личности Шинры на уровне ДНК, и, как следствие, является её неотъемлемой частью.
Так что особенно крутых поворотов тут, пожалуй, всё-таки не было. Всё шло своим чередом.
Впрочем, сам Шинра если и осознавал это хоть когда-то, то точно не придавал значения, а тогда, когда только впервые увидел Сэлти, ещё даже не мог понять, что означают его к ней чувства. Впрочем, чем старше он становился, тем яснее это воспринимал, и уже подростком он мог позволить себе отпустить неоднозначную шутку, каждый удар в живот воспринимая с неисправимым оптимизмом. «Неудивительно, что она не любит меня сейчас, - говорил себе старшеклассник, не отводя влюблённого взгляда от Чёрной мотоциклистки, - однако это временно. Но даже если нет, я всё равно её никогда не отпущу».
И Шинра уверенно молчал на протяжении двадцати лет, ни единым жестом не выдавая, что ему известно о местонахождении головы Сэлти.
Параллельно его не обходили и вполне обыденные стороны жизни - скажем, он, как и любой член цивилизованного общества, посещал школу. Тем же самым занимался и Хейваджима Шизуо, оказавшийся одноклассником Шинры как в младшей, так и в остальных школах, и обладателем неестественной для человека силы. Когда Шизуо осознал в себе последнюю (стоит заметить, что загремев в больницу с многочисленными переломами: неокрепшие кости не были рассчитаны на нагрузку, неизбежную при швырянии холодильников), юный Кишитани завертелся вокруг него с азартом обладателя девиза «Хочу всё знать», досаждая однокласснику расспросами и собственными суждениями о природе силы Хейваджимы. Удивительно, как его не впечатали в стенку с самого же начала (хотя с переломами это, пожалуй, всё же вызвало бы затруднения), но ненавязчивости и учтивости Шинра и не думал проявлять. После перехода сначала в среднюю, а потом и старшую школы их отношения нисколько не поменялись: Кишитани продолжал досаждать Хейваджиме, Хейваджима продолжал мечтать избавиться от чрезмерно прилипчивого одноклассника. Впрочем, в старшей школе всё-таки появилось некоторое новшество, обладавшее даже именем – Орихара Изая. Возможно, что Шинре ничего так и не сломали как раз из-за него: на фоне Изаи он наверняка выглядел в глазах Шизуо довольно неплохим парнем. Пока чрезмерно романтичные дамы вздыхают о любви с первого взгляда, эти двое однозначно уяснили, что «с первого взгляда» может быть ещё и ненависть, а Кишитани просто наблюдал за их драками на безопасном расстоянии и с некоторой усмешкой – и для полноты картины недоставало лишь попкорна. Борец за сохранность представителей вида homo sapiens в нём проснулся чуть позже, когда они с Изаей весьма доходчиво втолковывали всем девушкам, кому не посчастливилось слишком внимательно посмотреть на Шизуо, что с ними будет, если они рискнут намекнуть на разбросанные по дому носки, когда тот в неподходящем настроении, но и тут инициатором был Изая, но никак не Шинра.
В целом эти трое представляли собой довольно странную компанию, и суть не в одной лишь пёстрости, удачно уместившейся всего в трёх представителях. Нет, скорее, дело в том, что каждый из них не испытывал к остальным двоим ничего хорошего, и всё-таки «компания» - слишком громкое для них слово, но друг к другу они были ближе, чем к остальным. Алогично? Едва ли. Просто ненормальные должны держаться вместе.
Ныне Шинра практически потерял контакт с обоими, лишь временами связываясь по работе с Изаей или оказывая услуги врача Шизуо и пострадавшим от его руки: первый преимущественно подкидывает заказы для Сэлти, а последний просто нечасто может пойти к доктору, который будет требовать объяснений.
Шинра ведь даже врачом нормальным быть не может. Именно «не может»: в двадцать четыре года к самостоятельной практике хирурга никого не подпускают, а ждать ещё десяток лет до приобретения официального стажа довольно глупо, когда неофициальный в два раза больше. Подполье – дело иное: здесь никого не волнует стаж, когда они видят навык, сочетающийся с умением молчать. Можно сказать, что в этой стезе его оценили полнее, чем могли бы, соблюдай он закон, и Шинра вполне доволен собственной работой, которая ещё и предоставляет ему значительную свободу действий. Единственное его огорчение, серьёзно уменьшающее его возможности и, следовательно, количество клиентов, но и отвлекающее внимание полиции – отсутствие большого количества необходимого оборудования.
На данный момент счастливо наслаждается тем фактом, что его чувства более не безответны, с видом идиота мечтает о будущем, продолжает практику, держит дома наркотики и вместе со своей незабвенной является восхищённым фанатом Хиджирибе Рури.
- навыки:
Присутствуют все навыки хирурга, в т.ч. пластического. Однако не имеет практически никакой осведомлённости о составе даже самых популярных продуктов, в котором, впрочем, и не заинтересован.
Так же обладает удивительной способностью нести всё, что в голову придёт, даже если ходят там не лучшие эпитеты о Шизуо в его же присутствии, а в итоге получать лишь слегка пальцем по лбу, ещё жаловаться, что ему больно, и всё равно оставаться живым и вполне невредимым.
PLAYER
1. Средства связи.
Лс))0
2. Уровень подготовки.
на расстрел меня
